Книга-игра «Кто такой Дон Кей?»

Донофей выскочил из подъезда, почти влетев в тёмную фигуру. Ваза чуть не вылетела из рук. Скрюченные пальцы вцепились в скользкое керамическое горло, завязались на нём длинными белыми узлами и придушили. Ваза — была спасена! А вот незнакомец отпрянул назад и встряхнулся, как старый уличный пёс. В его глазах не было страха, только неестественное любопытство патологоанатома, ещё не растерявшего интерес к своей работе. Под лошадиной челюстью с огромными жёлтыми зубами торчала бородка-эспаньолка.

— Извините… — начал Донофей, но незнакомец бесцеремонно заржал.

— Он ещё и извиняется, — задрав морду к тёмному вечернему небу, наполовину скрытому навесом подъезда и фасадом многоэтажного дома, замычал он. — Ты мальчик точно фанатик? Может ты слюнявый фаталист?

На такое не хотелось отвечать. Какой смысл? Донофей вцепился в бесполезную вазу и попытался протиснуться мимо, но только обтёр штанину об грязную лавку с отпечатками чьих-то ботинок и с шумом втянул воздух.

— Когда не знаешь, что ответить — хами или шути! На что способностей хватит.

— Анекдот рассказать…

Незнакомец снова заржал и окончательно перегородил дорогу.

Как поведёт себя Донофей?

— Лечись! — Донофей попытался обойти незнакомца, но тот выставил руку.
— Это что всё? Ты чего? Кто так хамит?
В ответ что-то хрустнуло в вазе.
— Позор! — встопорщилась бородка-эспаньолка от дикого крика. — Надо чтобы задело. Вон у тебя куртец весь протёртый и драный, хрень эта для цветов с распродажи. Причёска вообще, как у бомжа. Ты работать не пробовал?
Донофей покраснел.
— Видишь? — обрадовался незнакомец. — С первого раза сразу в цель!
В ответ в него полетел тонкий кулак, с до белизны сжатыми пальцами. Удар почти достиг цели. Должен был достичь. Просто обязан. Но почему-то проскочил мимо. Пришлось снова со всех сил вцепиться в вазу и даже сделать несколько коротких шажков, прежде чем получилось восстановить равновесие и выпрямиться.
— А вы с сестрой на вазу скидывались или ты один накопил?
Язвительное замечание, заставило ещё сильнее напрячься, но неожиданная мысль охладила пыл.
— Откуда ты знаешь про сестру, псих?
— Мозг включился, — обрадовался незнакомец. — А я уж заволновался, что ты тупее, чем кажешься. Я всё о тебе знаю, донки.
Обидное школьное прозвище заставило дёрнуться, но Донофей погасил новый приступ ярости. Его слишком явно провоцировали на необдуманные поступки, чтобы позволить себе глупо злиться дальше. Сначала надо во всём разобраться, а эмоции оставить на потом.
— Кто ты такой?

Что ответит незнакомец?

— Вчера вечером в подворотне мне доходчиво объяснили, что мой мобильник им реально нужнее.
Незнакомец хлопнул себя ладонью по лбу и покачал головой.
— И когда смеяться? — вздохнул он.
Донофей потерянно осматривался, пока не увидел во дворе машину и двух крепких парней. Один тщательно тёр стекло тряпкой, а другой ходил вокруг и что-то болтал. Оба выглядели слишком подозрительно. На ум почему-то сразу пришло, что все они заодно. Что вообще все на свете против него, даже самые близкие. Он с хрустом сжал вазу и обошёл непредвиденную «помеху», получилось даже сделать несколько шагов, прежде чем ноги оторвались от земли. У одного ботинка были плохо завязаны шнурки, поэтому, он, конечно же, упал на асфальт.
— Так намного смешней, — раздалось за спиной. — Ещё слезу пусти…
— Я тебе кровь пущу!
— Так намного лучше. Уже похож на фанатика…
— Как ты?
— Я-то, да.
Незнакомец обошёл вокруг и неожиданно заорал прямо в лицо:
— А ты?
Донофей окончательно растерялся. Он всё ещё парил над землей, что было совершенно невозможно. Во дворе, несмотря на ещё не поздний час никого, кроме странных ребят у машины. Несмотря на крики и парящего в воздухе человека, они продолжали заниматься своими делами. Свет в автомобильном салоне потускнел и даже фары стали какими-то призрачными маяками в темноте. Может его не грабят? Может это очередной дебильный интернет-розыгрыш? Он даже завертелся в надежде увидеть прицепленный к одежде крюк с тросом, но не увидел ничего. Зато ухмыляющийся незнакомец повернул его к себе лицом и спросил:
— Будешь моим учеником?

Что сделает Донофей?

Тут уж ничего не оставалось, только пихнуть этого психа изо всех сил и ускорить шаг. Получилось даже пройти несколько шагов, прежде чем ноги Донофея оторвались от земли. Он испуганно дёрнулся, но вазу не выпустил. Только заболтал ботинками, так что они зачиркали по асфальту. Его ударили в плечо.

— Я же тебя не отпускал, но могу отпустить… в небо, — раздалось за спиной.

— Пошёл ты…

— Хамить поздно.

— Да кто ты…

Незнакомец обошёл вокруг и неожиданно заорал прямо в лицо:

— Отдай вазу!

— Может быть ещё ключи от квартиры…

— Шутить вообще не пытайся. Судя по кислой роже — это не твоё.

Донофей окончательно растерялся. Он всё ещё парил над землей, что было совершенно невозможно. Во дворе, несмотря на ещё не поздний час ни единой живой души. Сумерки вокруг сгущались, и из их мрачных казематов выползал страх. Кто его грабит? Маг, фокусник, гипнотизёр? Может быть это идиотский розыгрыш какого-нибудь придурочного пранкера? Он даже завертелся в надежде увидеть прицепленный к одежде крюк с тросом.

— Я сейчас чего похуже сделаю, — неожиданно разозлился незнакомец. — Давай вазу!

Что сделает Донофей?

— Иннокентий Топер. Твой лечащий врач. Расстройство психики вылечить нельзя, но можно купировать обострение…

— Пошёл ты, я не псих! Это ты…

— Отрицание проблемы — первый признак того, что она существует.

— Интернета начитался? — хмыкнул Донофей. — Там и про сестру узнал.

Топер поднял руку и на пальце ярко вспыхнул камень в перстне.

— Какой ты умный! Кидай свой дурацкий горшок и иди за мной.

Что-то в его голосе заставило Донофея отступить на шаг. Глаза резало от яркого света, и прежде чем он успел что-то сообразить, вазу вырвало из рук. А когда белые пятна наконец перестали прыгать перед глазами, и он снова смог видеть, она парила над его головой, и издевательски покачивалась из стороны в сторону.

— Как во сне? — усмехнулся Топер. — Помнишь, эти мерзкие повторяющиеся сны перед днём рождения мамы…

— Откуда…

— Они снились тебе семь дней подряд, — повысил голос Топер. — Ты не высыпался, поэтому у тебя осунулось лицо и чёрные круги по глазами.

Донофей ещё сильнее нахмурился и сделал шаг в сторону.

— Беги! Беги давай! Но от себя не убежишь. Чтобы перестать видеть как мамаша разбивает тебе вазу об башку, надо проснуться раз и навсегда.

Чтобы не слышать назойливой болтовни этого сумасшедшего, пришлось заткнуть уши руками. Ещё несколько торопливых шагов, и Донофей бросился подальше от подъезда. Ваза шуршала над головой, и он прибавил ходу. Но она продолжала преследовать. Пикировала, стукала его по затылку. Будто разъярённая птица защищающая птенцов. Немного отставала, будто издеваясь, и снова кидалась в атаку. Он начал вилять между припаркованных машин, заскакивать на тротуар и спрыгивать обратно, но сзади всё равно слышалось надоедливое жужжание, как от гигантской керамической пули.

— Иннокентий Топер. Твой будущий наставник. Тебе пора просыпаться!

— Сам проспись…

— Пытаться шутить поздно! Я уже злиться начинаю.

Топер поднял руку и на пальце ярко вспыхнул камень в перстне. Донофей зажмурился. Казалось, что глаза сейчас вспыхнут, расплавятся и вытекут. Он едва сдержался от того, чтобы не выкинуть вазу и не прикрыться руками. От неё и так были одни только проблемы. Поэтому он поднял её над головой…

— Стой! Отдай её мне! — завопил Топер, но ответом ему стала надменная улыбка.

Руки взлетели над головой. На томительные мгновения застыли на фоне тёмного неба и резко упали вниз.

Донофей открыл глаза и уставился себе под ноги. Ни осколков, ни вазы. Он сглотнул и задрал лицо вверх. Проклятая ваза висела прямо над ним и издевательски покачивалась из стороны в сторону.

— Как во сне, когда мама разбивает её тебе об башку, — усмехнулся Топер.

— Кто ты…

— Твой будущий наставник. Тебе пора просыпаться!

Самообладание готово было заскулить и броситься прочь, как и сам Донофей. Он даже сделал шаг назад, но ваза двинулась следом. Тогда он не выдержал, повернулся и бросился со всех ног, слыша, как над головой шуршат керамические бока его преследовательницы.

Что произойдёт дальше? Донофей —

— Когда не знаешь, что ответить — шути? — нахмурился Донофей.

Незнакомец ухмыльнулся.

— Хреновая шутка? А может не шутка? Может я из НКВД?

— Откуда?

— Из КГБ?

— Ты что из прошлого? — Донофей шмыгнул носом. — Под машину времени попал?

— А как сейчас говорят? — поддержал шутку незнакомец.

— Не важно, мне нужно идти…

— Успеешь ещё! Я могу тебя удивить?

На его крик встрепенулись двое крепких парней, стоящих у машины. Они бросили окурки на тротуар и сделали вид, что очень заняты. Один начал поправлять зеркала, а другой залез в багажник и что-то там перекладывал. В наше время никому нет дела до чужих проблем, а уж с сумасшедшими пристающими к людям на улице вообще никто связываться не хочет. Все же знают, что настоящие помешанные давно гуляют по улицам — в психушках день открытых дверей. Под замками только политические сидят — они куда опаснее психбольных.

— Чем? — Донофей начал обходить навязчивого незнакомца бочком.

— Вот ты спешишь! Помнишь как в мультике: «Лучше два часа потерять, а потом за пять минут долететь»?

— Не помню, — он уже почти обошёл досадное препятствие и тянул время.

— Ну да, забыл. Ты же из будущего, там таких мультиков нет, над ними же думать надо, а вы привыкли на всё готовенькое.

Незнакомец начал распаляться. На его руке заблестел перстень с каким-то странным камнем. Тогда Донофей перестал осторожничать и побежал. Нога оттолкнулась от асфальта, но вместо того, чтобы сдвинуться вперёд, его подбросило вверх. Он замахал руками, попытался спуститься, но чуть не упустил вазу и заставил себя успокоиться.

— Как себя чувствуешь? Хочешь долететь до дома?

— Допустим, я соглашусь, и что? Мне надо переписать на вас квартиру?

Незнакомец, продолжая улыбаться во все зубы, покачал головой.

— Надо отдать что-то другое, подписать документы, взять кредит?

Снова отрицательный ответ.

— Тогда что? — немного растерялся Донофей. — Поклясться кровью? Совершить ритуальное убийство? Может быть на канал подписаться?

— Совсем дурак, — вздохнул незнакомец. — Как с вами современными тяжело стало. Никакой романтики. В чудеса уже никто не верит. Одни деньги и подписчики на уме.

— Какие чудеса?

Висеть в воздухе, не доставая до земли, конечно, было странно, но назвать это чудом язык не поворачивался.

— Тебе что молнию вызвать? Гром среди ясного неба?

— А что получу я?

Незнакомец нахмурился, но всё же начал перечислять:

— Долгую безбедную жизнь, вечную молодость, магию, поддержку сообщества проснувшихся…

— Слишком хорошо звучит, чтобы быть правдой. Что вы хотите взамен?

— Давай вазу!

На этот раз пришла очередь Донофея качать головой. Тогда на руке незнакомца яростно засверкал перстень. Сияние разрасталось, и он всё выше поднимал руку.

Донофей ударил по протянутой руке. Его качнуло обратно, так что он перевернулся, сначала горизонтально, а потом вообще кверху ногами.
— Сам виноват! — незнакомец вырвал у него вазу. — Только мать твоя… твою, думает, что это бесполезная безделица. На самом деле, подарки, сделанные от всей души — дорогого стоят! Если над ними поработает талантливый мастер, выйдет отличный артефакт.
— Что ты несёшь? Из психушки сбежал?
Говорить вверх тормашками было неудобно, язык постоянно мешался, да и слюна, как нарочно, брызгала во все стороны.
— Это ты оттуда всю жизнь пытаешься сбежать, но не можешь. Тебе никогда не казалось, что окружающий мир ненастоящий? Что ты в нём лишний? Что ты как будто откуда-то не отсюда? А?
Донофей не ответил. Видел по телевизору как промывают мозги во всяких сектах, там говорили тоже самое. Ты особенный, вокруг одно дурачье. У тебя ничего не выходит, потому что тебя не понимают, а на самом деле это у них всё плохо, а не у тебя. Приходи к единомышленникам, с нами будет хорошо.
— Думаешь самый умный?
Кроме ног незнакомца не было видно ничего, только полосу грязного асфальта, но вот рядом с ним появились ещё одни ботинки.
— Забери вазу, брось в багажник.
Ботинки исчезли из поля видимости.
— Она моя, — прошипел Донофей.
— Уже нет. Теперь она моя, а вот тебе ещё надо убедить меня, что ты мне нужен. Лучший наставник проснувшихся Иннокентий Топер обратил на него внимание, а он…

Что ответит Донофей?

— Вы меня с кем-то перепутали, — попытался Донофей, болтая ногами в воздухе. — Фокусники живут в другом подъезде.

— Сам ты хренов фокусник. А я Иннокентий Топер — твой будущий наставник.

— Ну почему я? За что мне всё это? Кто ты такой?

Жалостный стон эхом прокатился по двору, но крепкие парни у машины и ухом не повели.

Топер поднял руку и на его пальце ярко вспыхнул камень в перстне. Донофей зажмурился. Казалось, что глаза сейчас вспыхнут, расплавятся и вытекут. Он отпустил вазу и прикрылся руками.

— Это же подарок! — завопил Топер, но сделать ничего не успел.

Керамический бок стукнулся в асфальт и развалился надвое. Следом слетел вниз и сам Донофей. Ноги больно стукнулись об асфальт. Колени подогнулись, но он удержал равновесие, даже попытался ударить обидчика, но вспыхнувший перстень отбросил его назад, приложив об скамейку.

— Это же подарок был, — шмыгнув носом, прогундосил Топер.

Он тяжко вздохнул и махнул рукой.

— Ладно! Провидицы велели тебя будить, иначе дал бы тебе как следует.

— Я не сплю!

— Уверен? — Топер щёлкнул пальцами.

Изо рта Донофея против его воли вырвется:

— Да забери ты эту дрянь!

Донофей всучил не понравившийся подарок в протянутые руки.

— Прям так просто? — опешил незнакомец. — Даже ничего взамен не попросишь?

— А ты что желания исполняешь?

— Ещё как!

Лампа на фонарном столбе ослепительно вспыхнула, подтверждая сказанное. Но разве можно ей верить? Просто на подстанции случилась перегрузка электрической цепи и из-за нарушения баланса нагрузок произошёл скачок напряжения. Такое бывает.

— Мосгорсвет — мечты сбываются, — пробормотал Донофей.

— Что?

— Повезло тебе говорю, нет у меня никаких желаний, просто оставьте меня в покое. Все!

Он обошёл незнакомца вцепившегося в вазу и пошёл прочь. От ближайшей машины прибежал крепкий парень.

— Что случилось? Остановить его…

— Не надо. Провидицы ошиблись! Это не наш. Наши так себя не ведут. Это один из тех, кто будет цепляться за сон, даже ему глаза пассатижами раскрывать.

— Пассатижами?

Незнакомец кивнул.

— Некоторые так талантливо просирают свою жизнь, что сразу понятно — это судьба. Уже ничего не сделаешь. Пошли поищем какого-нибудь более целеустремленного.

В книгах обычно таких концовок не бывает. А в жизни сплошь и рядом. Попробуйте ещё раз, может быть вы сможете изменить судьбу Донофея.

Над навесом подъезда сжался и лопнул круг света вокруг тусклого фонаря, окончательно погрузив двор во мрак. Испуганно светили только мутные окна многоэтажки. Хотя даже они побледнели. Размазались в темноте. Будто отдалились. Спрятались за деревьями. Поэтому руки разжались. Ваза упала и хрустнула, прочерченная трещиной.

— Вот падла! — сказал незнакомец.

Ноги Донофея больно стукнулись об асфальт. Колени подогнулись, но он удержал равновесие и даже попытался ударить обидчика. Правда, дотянуться не смог. Сама тьма набросилась со всех сторон и сжимала, пока не выдавила из него воздух. Он так и хватал пустоту губами, пытаясь откусить кусок и пропихнуть внутрь, чтобы слипшиеся лёгкие снова начали раздуваться, но тьма неожиданно ослабила хватку.

— На первый раз прощаю, — шмыгнув носом, прогундосил незнакомец. — Провидицы считают тебя настойчивым.

Донофей всё-таки упал на колени и сипел, загоняя внутрь обжигающий кислород.

— Какого чёрта? Кто ты такой? — наконец с трудом выговорил он.

— Иннокентий Топер. Твой будущий наставник. Тебе пора просыпаться! Ты же настойчивый?

Разогнуться было сложно, но, чтобы нормально ответить, ему пришлось распрямить непослушную спину.

— Я не сплю!

Вместо слов вырвалось кошачье шипение.

— Уверен? — усмехнулся Топер. — Разве тебе не снилось, что ты даришь маме вазу, а она разбивает её об твою тупую башку?

Что ответит Донофей?

Она настигла его у другого подъезда. Неожиданно спикировала и ударила в темечко. Разорвало лампочки в уличных фонарях и круги света сжались, потухли окна в домах и двор окончательно погрузился во мрак. Асфальт распахнул объятия и принял в них Донофея, прижав к шершавой груди.

Он пролежал так всего несколько секунд. Даже холод не успел проникнуть под одежду. А потом его дёрнули за руки и потащили вверх. Хлопнула дверь в машине, и его бросили на заднее сиденье.

— Всю обивку загадит…

— В химчистку сдашь, — рявкнул Топер.

Он обошёл машину и сел на переднее сиденье, а двое крепких парней переглянулись и тоже попрыгали по местам. Один забрался к Донофею, то ли нарочно, то ли специально залепив ему коленом по голове.

— Последние мозги ему не отбей. Провидицы считают его тем самым.

— Он вернёт фаталистам былую славу? — водитель аж подпрыгнул и забарабанил по рулю.

— Жаль только — жить в эту пору прекрасную. Уж не придется — ни мне, ни тебе, — вздохнул Топер и приказал. — Газуй уже, мечтатель.

Донофей приподнялся и затряс головой, так что осколки от вазы посыпались за шиворот. Он вздрогнул от их ледяного прикосновения и сел.

— Куда мы едем?

Что ему ответили?

Его шаги отдавались глухим эхом и разлетались по пустынному двору. Стучались в окна, бились в двери, но нигде не находили ни сочувствия, ни помощи. Никого не волновал до смерти испуганный человечек, мечущийся как заяц между глубокими тенями, созданиями фонарных столбов. Он метался от тротуара до тротуара, путал следы, бегал вокруг машин, но мстительная ваза неотступно неслась следом. В нескольких метрах от беззащитного затылка слышался хищный свист рассекаемого воздуха. Её вытянутый сужающийся корпус напоминал глиняную пулю. Она тоже летела по параболе и целились прямо в темечко, туда где череп особенно тонок и уязвим.

Донофей метнулся в сторону, чуть не споткнулся об выбоину в асфальте, но смог перескочить её в последний момент и снова поменял направление.

— Держите его! — взвизгнул далеко за спиной Топер.

В ответ тишину пропорол гудок машины, и заработал двигатель.

За сухими кустами боярышника был незаметный поворот. А дальше старая арка закрытая железным забором. Ей уже не пользовались и тропинка почти заросла, но не все могли смириться с тем, что приходилось идти в обход. И самые ленивые и предприимчивые выломали один прут и разогнули ещё два по бокам. Поэтому проскочить можно было, особенно, если избавиться от одежды.

Донофей на ходу скинул куртку и метнулся к колючим кустам. Разодрал щёку и плечо, но проскочил к единственной спасительной щели. В два прыжка долетел до забора и обдираясь ещё сильнее, протиснулся между прутьями. Оттолкнулся ногой и продолжил бежать, проломившись через ещё один куст, но уже с другой стороны дома.

За спиной раздался глухой удар. Ваза влетела в железную перекладину и рассыпалась на осколки. Они скакали по асфальту не в силах остановиться. Дёргались, будто могли обратно собраться в глиняную пулю. Злая воля тащила их в воздух, поэтому Донофей не останавливался, а бежал, как ещё никогда не бегал. Лёгкие горели огнём, кипела кровь, а изо рта и носа вырывался пар. Он выскочил на остановку и запрыгнул в автобус перед самым закрытием дверей. Поскользнулся и упал на пол, но редкие пассажиры даже не посмотрели в его сторону. Все хотели побыстрее попасть домой, а кому какая разница, зачем безумный пацан так торопился. Даже если он убегал от смерти, остальных это никак не касается.

Убежал так убежал, если это было вашей целью, то вы её достигли. Если нет, попробуйте повести героя другими путями. Пусть испытает судьбу ещё раз.

Было сложно не посмотреть, где она. Но оглянувшись, он рухнул на асфальт, едва успев выставить руки, чтобы не разбить себе нос. Его нога влетела в яму. Донофей так ударился, что зазвенело даже в голове. Он зажмурился, пытаясь собраться с мыслями и понять, что происходит. Сердце билось так быстро, что почти выскакивало. Кто этот Топер? Как он управляет вазой?

— Ну что проснулся? — оскалился его мучитель.

Он уже успел подойти и нависал сверху, перекрывая свет фонарей. Над его головой сиял ангельский нимб, но он явно не был ангелом.

— Как ты это сделал?

— Это сложно, надо много тренироваться. Я научу, если станешь мои учеником.

— Кем? Магом что ли?

— А тебя что зовут Гарри? Тогда иди долбанись лбом об столб и попадёшь на платформу три четверти.

Донофей покачал головой и в ней зазвенело ещё сильнее. Ему, конечно, нравилось читать фантастику, но в реальном мире так не бывает.

— А если я соглашусь?

Топер поднял руку и на пальце ярко вспыхнул камень в перстне.

— У тебя будет самый лучший наставник общества проснувшихся. Садись в машину.

Он кивнул в сторону припаркованной иномарки. Помимо водителя там уже сидел какой-то парень.

Если бы не ссора с матерью, Донофей бы наверное задумался, но обида не мешала соображать. Поэтому он открыл дверь заскочил на заднее сиденье. Топер сел на переднее и ответил на невысказанный вопрос.

Донофей замотал головой, но вызвал только очередной приступ хохота.

— Так врать и не научился, донки?

Обидное школьное прозвище заставило дёрнуться, а Топер лишь скривившись покачал головой.

— Может другого разбудить вместо тебя? Провидицы иногда ошибаются…

— Да отвалите…

Ему не дали договорить. Прямо перед лицом мелькнул палец со сверкающим перстнем, и губы сомкнулись с такой силой, что на глазах выступили слёзы.

— Силой тебя что ли будить? — вздохнул Топер и его лошадиное лицо ещё больше вытянулось. — Давай, попробуем подойти ко всему разумно, — сказал он мычащему Донофею. — Ты идёшь со мной или я поднимаюсь на четвёртый этаж в пятьдесят шестую квартиру и делаю с твоей мамой и сестрой то, чего ты больше всего боишься.

Топер наклонился, вглядываясь в глаза своей жертвы.

— Один не справлюсь? — хмыкнул он. — Тогда позвоню совершенно больным ребятам, которых даже до окончательно падших женщин допускать нельзя.

Донофей задёргался.

— Представил, — констатировал Топер. — Теперь пойдёшь со мной? — и получив утвердительный кивок, снова заулыбался. — Тут недалеко.

Они отошли от подъезда и нырнули в темноту. В городе погасли все фонари и даже фары мелькавших за домами машин светили как-то не резко и безразлично.

Донофея трясло. Он уже потерял грань, отделяющую то чего не может быть, от того что с ним происходило, а его безумный мучитель продолжал упоённо болтать.

— Я даже не представлял, что в Москве ещё остались такие места. Настоящая «Комната смеха».

Что было в «Комнате смеха» во времена СССР?

Глаза начали слипаться. Он словно не спал никогда. Было невозможно думать ни о чём другом. Хотелось тут же опуститься на асфальт, сжаться комком, подложить руки под голову и накрыться своей курткой. Рот Донофея открылся сам собой, будто невидимая рука разжала челюсть.

— Всё ещё уверен, что не спишь?

На этот раз Топер даже не улыбался.

В горле что-то заклокотало, набухло и вырвалось наружу жутким скрежетом. От собственного храпа Донофей подскочил и вытаращился на своего мучителя ошалевшими глазами.

— Все спят и видят тупые радужные сны, которые им внушили родители, школа, общество. Так устроен мир, мы видим то, во что верим, а реальное положение дел даже не замечаем. Но у тебя есть шанс всё изменить?

— Вылечиться от храпа?

— Глупец! — повысил голос Топер. — Узнать правду! О себе, обо всех, о нашем безумном существовании в заколдованном круге. Тебя всю жизнь дразнили из-за ошибки отца-заики, который не смог выговорить Дорофей в паспортном столе, да донки?

Донофея передёрнуло. Он попытался зажмуриться, боясь снова увидеть сверкающий перстень перед глазами, но не смог. Под веки что-то попало и они ему больше не подчинялись.

— Вот ваза! — нога в сверкающем начищенном сапоге отпихнула кривой осколок. — Мама снова не оценила твой подарок. Посмеялась, сравнила с богатым сыном своей подруги. Смотрела презрительно, как та девчонка в школе, которой ты признался в любви.

Рот Донофея открылся сам собой, будто невидимая рука разжала челюсть. В кишках зародился неясный шум. Он поднимался, полз по пищеводу, карябая внутренности. Обжигал горечью и безысходностью, пока не добрался до горла. Нёбо зачесалось. Носоглотка наполнилась вязкой кислой кашей. Зуд стал нестерпимым, а мерзкая жижа начала распухать, пока не упёрлась в миндалины и не полезла во все полости. Из-за позывов Донофей согнулся, подогнул ноги, а спину и шею наоборот вытянул. Выгнулся так, что захрустели суставы. Хыкнул. Фыркнул. Промычал что-то нечленораздельное и замяукал.

— Всё ещё уверен, что не спишь?

На этот раз Топер даже не улыбался.

Гортань перестало раздражать от щекоток и тело перестало выгибать, Донофей смог выпрямиться и уставился безумными глазами на своего мучителя.

— У меня нет денег…

— Это я и без тебя знаю! — повысил голос Топер. — Мне известно почти всё. Тебя всю жизнь дразнили из-за дурацкого имени и дешёвых кроссовок, да донки?

Донофея передёрнуло. Он зажмурился изо всех сил, чтобы ещё раз не увидеть сверкающий перстень перед глазами и не ощутить на себе ещё один жуткий фокус.

Что ответит незнакомец?

Рот Донофея открылся сам собой, будто невидимая рука разжала челюсть.

— Всё ещё уверен, что не спишь?

На этот раз Топер даже не улыбался.

В горле заскрипело и наружу вырвался странный свист похожий на чужеземную речь, от чего у Донофея повылазили глаза, вот только замолчать и не лопотать на китайском, он никак не мог:

— Фашенг шайм ши лияо? Ни ши зенме зуодао дэ? Веисшайм? Жу шёу, кванбу шоушуй?

— Какое у тебя ужасное произношение. Ты из какой провинции? — развеселился Топер. — Повторяй за мной, мы все спим и видим глупые сны, которые нам внушили родители, школа, общество. Так устроен мир, мы видим то, во что верим, а реальное положение дел даже не замечаем. Хочешь это изменить?

— Во зенме бизуй?

— Проще простого. Надо увидеть мир таким, каков он есть на самом деле. Понять себя, окружающих и то, почему они так себя ведут. Тебя всю жизнь дразнили за старые кроссовки и дедовы штаны, да донки?

Донофея передёрнуло, но ничего сказать он не решился.

— Я твой лечащий врач. Расстройство психики вылечить нельзя, но можно купировать обострение…

— Пошёл ты, я не псих! Это ты…

— Отрицание проблемы — первый признак того, что она существует.

— Круто завернул, — усмехнулся водитель.

Машина повернула и остановилась в тупике перед гаражами.

— Она вон там, — указал Топер в темноту. — Заброшенная психбольница. Во времена Советского союза там содержали неугодных режиму вольнодумцев и законченных, неисправимых маньяков.

Крепкие парни заржали, а Донофей насупился.

— Не осталось ничего такого в Москве.

— Много ты знаешь. Сам что думаешь?

— Больше похоже на старый морг…

Водитель аж прыснул.

— Так даже лучше, — хмыкнул Топер. — Заброшенный морг со своим собственным кладбищем. Во времена Советского союза там препарировали неугодных режиму вольнодумцев и законченных неисправимых маньяков. А потом тихонько, без документов закапывали в одноместные могилы.

— Может в братские? — переспросил парень с заднего сиденья.

— Может и так, — рассердился Топер. — Вот пусть наш донки отвечает. Где хоронили вольнодумцев и маньяков?

— Поверь, тебе никакой разницы. Что в психушку, что в полицию, что в мэрию – тебе нигде не будут рады. Хоть в церковь отвези — тебя и там не примут.

Донофей насупился.

— Ты не расстраивайся, донки, жизнь переменчивая. Скоро всё изменится. Ты куда сейчас хотел бы попасть? Ну, в детстве тебе где было хорошо? Ходил на какие-нибудь аттракционы?

Ответа так и не последовало, поэтому, когда они повернули в тёмную подворотню, крепкий парень, сидящий рядом, ударил Донофея в живот.

— Отвечай, когда спрашивают!

— Он не ответит, — усмехнулся Топер. — Слишком гордый. А от страха, его гордость просто зашкаливает! Наверное, уже представляет, как будет умирать, весь замученный, но не сломленный.

Ответа снова не было.

— Представляет, только стесняется поделиться, — поддержал издевательства водитель.

Машина вильнула и затормозила в тупике между забором и гаражами. Впереди тянулись особенно жирные, глубокие тени, настоящие провалы в другой мир. Бездонные и жуткие из-за гладких невидимых краёв. Даже с двух метров было толком не разобрать, где они начинались и заканчивались. Из-за этого казалось, что тёмная бездна расширяется и засасывает машину вместе с людьми в своё бездонное нутро.

— Приехали! — весело сообщил Топер. — Как думаешь, куда?

Что ответит Донофей?

— Думаешь, что это совсем не смешно? Многие думают… но зеркала — это настоящая магия. Отражения живут своей жизнью, странной и пугающей. Ты с ними скоро познакомишься.

Когда они проходили мимо припаркованной во дворе машины, Донофей отчаянно замычал, но двое крепких молодых парней лишь отвернулись.

— Не дёргайся, — шепнул ему Топер. — Это наши.

Они свернули на едва заметную тропинку, припорошенную редким снегом. Между забором и гаражами тянулись особенно жирные, глубокие тени, настоящие провалы в другой мир. Бездонные и жуткие из-за гладких невидимых краёв. Даже с двух метров было толком не разобрать где они начинались и заканчивались. Из-за этого казалось, что тёмная бездна расширяется и засасывает нежданных прохожих.

— Тебе делать ничего не надо, — шептал Топер. — Я сам проведу тебя через грань сна и яви. Это необыкновенное чувство — увидеть всё таким, каким его задумали боги. Истинный мир открывается не каждому, так что тебе надо гордиться. И мама твоя будет гордиться и сестра. Они перестанут считать тебя неудачником, — он мерзко усмехнулся. — Будут рады твоим вазам. Да, чему угодно. Пришли!

— Клоунов я тебе обеспечу. Ты с ними скоро познакомишься.

Они как раз проходили мимо припаркованной во дворе машины, Донофей отчаянно замычал, но двое крепких молодых парней только усмехнулись.

— Это как раз они, — ещё сильней развеселился Топер.

Они свернули на едва заметную тропинку, припорошенную редким снегом. Между забором и гаражами тянулись отвратительные чёрные провалы в иной мир. Свет сюда почти не попадал, поэтому грань между тенями и землёй размазывалась. Как будто промёрзшая почва обрывалась в тёмные пропасти. Даже с двух метров было толком не разобрать где они начинались и заканчивались.

— Смотри под ноги, — бормотал Топер. — Всё совсем не то, чем кажется. Я скоро выведу тебя из сна в реальный мир и ты сам всё увидишь таким — каким его задумали боги.

Покосившийся забор, заросший жесткими голыми кустами, привёл их в глухой закоулок, зажатый между фасадом заброшенного завода, боковиной многоэтажки без окон и бесконечной чередой одинаковых гаражей. На пустыре одиноко скорчился старый двухэтажный дом с неровными досками вместо стёкол.

— Наша заброшка, товарищ Кейбардин.

Топер небрежно махнул рукой, вспыхнул перстень и пар собрался вокруг его руки. Уплотнился и снёс ржавый навесной замок на двери.

— Ты первый!

Донофей сделал несколько неловких шагов по еще не замёрзшей земле.

— Тебе сколько лет? Откуда такие познания? Может ты засланный?

Топер схватил свою жертву за куртку и начал трясти. Донофей что-то мычал в ответ, пытаясь вырваться, но на помощь его мучителю от припаркованной во дворе машины подбежали двое крепких молодых парней.

— Что случилось? — спросил один.

— Он шпион фаталистов, прикидывается молодым непроснувшимся.

— Грохнем? — предложил второй из подбежавших.

— Руки чешутся? — не понял Топер. — Если он фаталист, ты только поможешь ему сбежать в другое тело.

Парень только носом шмыгнул и сморщился.

— Тащите его в заброшку. Там разберёмся!

Крепкие парни подхватили Донофея под руки и понесли. Он едва успевал отталкиваться ногами от грязного асфальта и продолжал мычать, словно в безразличной Москве кто-то мог его услышать и помочь.

Они пересекли двор и свернули на тонкую нить припорошенной редким снегом тропинки. Между забором и гаражами тянулись с одной стороны тянулись бездонные чёрные провалы теней, а с другой ещё не замёрзшие жидкие хляби. Над ними даже подымался пар, пробивающийся из подземных коллекторов отопления или даже из преисподней.

— Может совпадение? — бормотал под нос Топер. — Не может же такого быть? В Интернете, наверное, начитался, а у меня паранойя открылась. Ты, товарищ Кейбардин, не боись, мы во всём разберёмся.

Покосившийся забор привёл их в глухой закоулок, зажатый между фасадом заброшенного завода, боковиной многоэтажки без окон и бесконечной чередой одинаковых гаражей. На пустыре одиноко скорчился старый двухэтажный дом с неровными досками вместо стёкол.

— Вот твой Райком комсомола! — Топер указал на дверь со ржавым навесным замком. — Ща, посвятим тебя в комсомольцы, шагай давай.

Но Донофей просел в уставших руках крепких парней, умудрился вытянуть ноги и уперся в промявшуюся грязь.

— Я Иннокентий Топер. Твой будущий наставник. Тебе пора…

— Я не сплю!!!

На этот раз мучитель улыбнулся.

— Настоящий фанатик! Знаешь, чем различаются проснувшиеся? Фаталисты верят в правила, а мы, фанатики, верим только в самих себя.

Донофей поперхнулся словами, в горле снова что-то заклокотало и пришлось промолчать — мяукать ему не понравилось. Он уже сомневался, что выберится из этого безумия живым и здоровым. Это только у Кэрролла Алиса вылезает из кроличьей норы такой, какой была. В реальной жизни для тех, кто сталкивается с непознанным всё заканчивается плохо. Поэтому как только Топер отвлёкся, глянув через плечо, отпихнул его и бросился бежать.

Свет фонарей дрогнул и почти погас, оставив тусклые точки во тьме. Она совсем сгустилась, облепила его как желе и начала выдавливать воздух. Он так и хватал пустоту губами, пытаясь откусить кусок и пропихнуть внутрь, чтобы слипшиеся лёгкие снова начали раздуваться, но тьма неожиданно ослабила хватку.

Асфальт распахнул объятия и принял в них Донофея, прижав к шершавой груди. Но его сразу дёрнули за руки и подняли на ноги. Хлопнула дверь в машине, и его бросили на заднее сиденье.

Топер лишь цокнул, проходя мимо, и уселся на переднее сиденье рядом с водителем. Второй из крепких парней забрался на заднее и пнул пойманного беглеца коленом.

— Последние мозги ему не отбей. Провидицы считают его тем самым.

— Он вернёт фаталистам былую славу? — водитель аж подпрыгнул и забарабанил по рулю.

— А хрен его знает! Они тоже ошибаются.

Донофей приподнялся и потёр шишку на лбу.

— Куда мы едем?

— Та девчонка, сейчас всё…

— То же самое, — перебил Топер. — Ты всегда будешь изгоем. Не потому что ты хуже. Не потому что мир тебя не принимает. Не потому что ты другой.

Донофей только хмыкнул.

— Так в секту меня ещё не вербовали.

— Потому что мы не секта. У тебя ничего не получалось, потому что в глубине души ты и сам знал, что окружающий мир нереален!

Была в этом доля правды, поэтому спорить было очень сложно. Зыбкость окружающей действительности и правда присутствовала во всём. Казалось отвернёшься и люди перестают двигаться, разговаривать и вообще чувствовать. Стройки останавливаются, машины глохнут и всё кругом замирает, если тебя нет поблизости.

— Идём! — Топер махнул рукой и они пересекли двор.

Потом свернули на незаметную тропинку, припорошенную редким снегом, и бесшумно пробирались в тени между забором и гаражами. Прямо, как в детстве. И что-то подсказывало Донофею, что приключения только начинаются.

— На кладбище.

— Почти угадал, в «Комнату смеха». Представляешь, одна ещё сохранилась в Москве, правда, давно заброшена. Но в ней всё равно живут брошенные владельцами отражения. Ты с ними скоро познакомишься.

Они вышли из машины на едва заметную тропинку, припорошенную редким снегом. Тени между забором и гаражами стали ещё чернее. Наверное, из-за света фар, а может быть потому, что почуяли новых беззащитных жертв.

— Тебе делать ничего не надо, — прошептал Топер. — Я проведу тебя через грань сна и яви. Увидишь всё таким, каким его задумали боги. Правда, ребята?

Тот, что сидел на заднем сиденье хмыкнул, а водитель закивал, идиотски улыбаясь.

— Скоро мама и сестра будут тобой гордиться. Будут рады твоим вазам. Да, чему угодно.

Они шли мимо покосившегося забора пока не вышли в зажатый между фасадом заброшенного завода, боковиной многоэтажки без окон и бесконечной линией одинаковых гаражей пустырь. Посреди него скорчился старый двухэтажный дом с неровными досками вместо стёкол.

— Вот и «Комната смеха», товарищ Кейбардин, — неожиданно громко и торжественно, как цирковой ведущий выкрикнул Топер.

Парни зааплодировали, тыкая пальцами в дверь со ржавым навесным замком.

Донофей остановился.

— Там закрыто!

— О чудо, он снова заговорил, — развеселился водитель. — Иннокентий, ты прямо святой целитель. Любого убогого сделаешь крутым.

— Тебя же сделал, — ухмыльнулся Топер, — И его сделаю. Не сложно…

Что Топер сделает с запертой дверью?

— Ко мне, так ко мне, — почему-то обрадовался Топер. — Посидите пока здесь, мы вдвоём начнём этот путь.

Крепкие парни переглянулись, но ничего не сказали. Только тот что сидел рядом с Донофеем, снова пнул его и открыл дверь. Пришлось вылезать. На улице стало холоднее. Редкий снег скрипел под ногами. Они свернули на едва заметную тропинку между забором и гаражами. Впереди не было ничего кроме тьмы. Просто бесконечный провал без света и надежды.

— Мой домик не такой, как остальные, — шептал Топер. — Там до сих пор бродят тени прошлых хозяев. Там много чего интересного. Я люблю всякие старинные штуки, особенно зеркала. В старинных зеркалах заключены души тех, кто в них часто смотрелся. Такова доля тех, кто необдуманно доверяет магическим проводникам в другой мир. Но это всё не просто так, не только они влияют на нас, но и мы на них. Всё в мирах взаимосвязано. Если в зеркале прижилось отражение злого человека: маньяка, психа, убийцы, то оно само станет злым.

— А если добрый? — не сдержался Донофей.

Брести молча в темноту ему не нравилось.

— А добрые бывают? — Топер захихикал, но всё-таки ответил. — С помощью зеркал не только проклинают, но и очищают. Есть такой обряд — жених и невеста смотрятся в одно зеркало, пока не станут одним целым. Так из их жизни уходит всё прежнее…

— И ничего не остаётся!

— Пришли, умник!

Покосившийся забор, заросший жесткими голыми кустами, привёл их в глухой закоулок, зажатый между фасадом какого-то тёмного, будто заброшенного завода, боковиной многоэтажки без окон и бесконечной чередой одинаковых гаражей. На пустыре одиноко скорчился старый двухэтажный дом с неровными досками вместо стёкол.

— Добро пожаловать в «Комнату смеха», товарищ Кейбардин, — неожиданно громко и торжественно, как цирковой ведущий выкрикнул Топер.

Он даже поклонился и вытянул руки, указывая на дверь со ржавым навесным замком.

Донофей не двинулся с места.

— Думаешь, я не справлюсь с такой ерундой?

Бородка-эспаньолка решительно вздыбилась и с белых в полутьме губ соскочило что-то совсем уж неразборчивое, напомнившее латынь или древнегреческий. Стало ещё холоднее. Из пара соткались причудливые фигурки, похожие на грифонов, сирен и кентавров. Они били копытами, рвали когтями и хлопали хвостами. Открывали пасти и тонко ревели. У Донофея зашевелились волосы на затылке. А стадо миниатюрных чудовищ, подгоняемое взмахами руки Топера, на которой сверкал перстень, бросилось к запертому дому. Грифон первым долетел до двери и вцепился в замок. Тряс его до скрипа проржавевших петель, хлопал крыльями и отчаянно клекотал. Сирена подсунула снизу хвост и нажала. Доски пола натужно охнули, а дверное полотно подскочило и ударило в наддверную балку так, что содрогнулся весь дом. Кентавр поджидал поодаль, а потом разогнался и могучей грудью врезался в запертый проём, так что брызнули щепки.

Совсем ошалев от происходящего, Донофей попытался:

Но поскользнулся на гнилых листьях и упал, ударившись коленом во что-то твердое. Но даже взвыть не смог из-за плотно сжатых губ, которые уже давно онемели и стали чужими.

Прозрачные клоки пара взломали дверь и она, побеждено скрипнув, раскрылась.

— Обожаю всякие чудеса и фокусы, — заулыбался Топер и взмахнул рукой, от чего Донофея подкинуло, заставив снова встать на ноги. — Ты же не наделаешь глупостей в самый последний момент?

Ответом стало сдавленное мычание.

— Просто помни, что мои ребята поглядывают на подъезд твоей мамы и ждут команды. Ты же видел их там, у машины? Они наготове.

В этот раз не было даже мычания, только напряжённая подавленность.

— Да ладно тебе, мы ещё будем вспоминать об этом со смехом.

Они зашагали к дому. Ноги проваливались в перегной из опавших листьев и вязли, проскальзывая в вонючей каше.

— Осталось совсем чуть-чуть, — пообещал Топер. — Внутри я даже позволю тебе немного поговорить.

Они поднялись по хрустящим, прогибающимся ступеням. От колдовского пара не осталось и следа, но дверь сама открылась ещё шире, пропуская их в вязкую темноту «Комнаты смеха».

У Донофея тряслись руки и подгибались ноги. Всё внутри сковало холодом, только где-то под желудком разгорался очаг неведомого жара.

Топер зашарил по стене и зажёг тусклую лампочку под закопченным потолком. Она осветила большую комнату почти без мебели. Только в центре стоял старый стул с потёртой спинкой. Стены закрывали десятки потрескавшихся, покрытых пылью и чёрными едкими пятнами зеркал. Там, где хоть что-то можно было разглядеть, искаженное отражение показывало какого-то жуткого урода. Бледного с лицом в красных пятнах и испариной на лбу. Худого и угловатого, будто сломанного и вывернутого наизнанку. А рядом с ним высокую тёмную фигуру в капюшоне с жуткой гипертрофированной улыбкой. А между ними вытянутый изогнутый стул.

— Думаешь, я не справлюсь с такой ерундой?

Бородка-эспаньолка решительно вздыбилась, и стало ещё холоднее. Из пара соткались причудливые фигурки, похожие на грифонов, сирен и кентавров. Они били копытами, рвали когтями и хлопали хвостами. Открывали пасти и тонко ревели. У Донофея зашевелились волосы на затылке. А стадо миниатюрных чудовищ, подгоняемое взмахами руки Топера, на которой сверкал перстень, бросилось к запертому дому. Грифон первым долетел до двери и вцепился в замок. Тряс его до скрипа проржавевших петель, хлопал крыльями и отчаянно клекотал. Сирена подсунула снизу хвост и нажала. Доски пола натужно охнули, а дверное полотно подскочило и ударило в наддверную балку так, что содрогнулся весь дом. Кентавр поджидал поодаль, а потом разогнался и могучей грудью врезался в запертый проём, так что брызнули щепки.

— Путь свободен!

Рука с перстнем подала знак, и они зашагали к дому. Ноги проваливались в перегной из опавших листьев и вязли, проскальзывая в вонючей каше. Поэтому крепкие ребята в итоге вырвались вперёд, поднялись по прогибающимся ступеням и ввалились в вязкую темноту.

У Донофея тряслись руки и подгибались ноги. Всё внутри сковало холодом, только где-то под желудком разгорался очаг неведомого жара. Сомнений не осталось, обратно из «Комнаты смеха» ему уже не выйти, поэтому он всё поглядывал назад. Безуспешно искал момент, чтобы сбежать, но никак не мог решиться когда. Даже попытался пропустить Топера вперёд.

Что сделает Донофей?

Парни зааплодировали, тыкая пальцами в дверь с ржавым навесным замком. Донофей остановился.

— Там закрыто!

Топер поморщился.

— Чего ржёте? Отстрелите его к чертовой матери. Видите, наш Донки хочет побыстрее войти!

Водитель распахнул куртку и вынул пистолет. Подошёл поближе, даже залез на первую ступень. Направил ствол на замок, а другой рукой прикрылся, словно это могло его защитить. Отвернулся, зажмурился и нажал на спусковой крючок.

Громыхнуло так, что затрясся фасад заброшенного завода, а в гаражах заголосила одичавшая собака. В жилом доме, стоявшем боковиной без окон, хоть и ничего не было видно, чувствовалась душная неестественная суета.

— Твою же мать, — в сердцах выговорил водитель.

Он отступил от двери и покачнулся. Выронил пистолет и прижал руки к животу.

— Вы что фильмов насмотрелись, — ошарашенно выдавил Донофей.

Топер подскочил к раненому, оторвал его окровавленные руки от липкой куртки и шмыгнул носом.

— Как не во время. За сколько сможешь вернуться? Где твоя ближайшая копия?

— На передержке в спецхране… — слабо выдавил водитель и осел.

Второй парень даже не шелохнулся.

— Он же умирает, — пробормотал Донофей.

Но тот лишь пожал плечами. Топер тоже бесцеремонно бросил истекающего кровью человека и вскочил. Вытащил вибрирующий телефон и выругался.

— Кто-то наряд вызвал. Почему-то их не предупредили. Едут какие-то молодые и борзые, надо сворачивать операцию.

Второй парень равнодушно кивнул. Они повернулись и скором шагом двинулись прочь.

— Тебе тут тоже лучше не оставаться, — крикнул Топер через плечо. — Молодые и борзые разбираться не будут, а ты нам пока нужен. Мы ещё встретимся, — он хихикнул и побежал.

Донофей ещё раз посмотрел на мёртвое тело. Неужели можно вот так его бросить…

— Смерть не наступит никогда, — прошептал водитель, и замер с улыбкой на губах.

Всё могло закончиться и так. В жизни ведь может случить всё что угодно. А что бы произошло если бы было по-другому, можно попробовать в книге-игре. Попытаетесь ещё раз?

Парни зааплодировали, тыкая пальцами в дверь с ржавым навесным замком. Донофей остановился.

— Там закрыто!

Топер только ухмыльнулся. Театрально взмахнул рукой, так что засветился перстень, и подул. Пар от его дыхания, против ожидания не рассеялся, а зацепился за пальцы, и в его руках начала формироваться деревянная рукоять. Длинная шершавая, будто ей много лет пользовались. Её основание утолщалось, пока не закончилось массивной кувалдой. Он с трудом взмахнул ей и пошёл к кривому домишке. Остановился только у самой двери. Легко вскинул свой инструмент и ударил по навесному замку. Дерево испуганно скрипнуло, а железо обиженно зазвенело, и ему под ноги упала петля. Сам замок ещё несколько раз качнулся, прежде чем отвалиться от душки, шмякнуться об пол и укатиться прочь. Тогда Топер подбросил свою кувалду, и она исчезла также незаметно, как появилась.

— Ваша очередь! — махнул он рукой, и крепкие ребята с гиканьем ворвались в дом.

Донофей мялся у порога.

— А ты чего застрял? — не выдержал будущий наставник.

— Темноты боюсь. Вдруг весь пол сгнил.

— Ты начинаешь меня разочаровывать, вздохнул Топер. — Ладно, считай это маленьким подарком от наставника ученику. Сейчас включу свет.

Как только Топер переступил порог и скрылся в темноте, Донофей со всей силы захлопнул дверь и бросился обратно к покосившемуся забору. Ноги проскальзывали, подошвы хрустели тонким колючим снегом, так что отражённое от заброшенного завода, троекратно усиленное эхо гремело на весь район. Но он не останавливался, отталкивался мысами ботинок, зачёрпывал ими жижу, буксовал, но всё равно бежал к спасительному выходу из тупика. В грязи уже были все штаны и даже куртка. Её комья взлетали вверх из-под ног, но Донофей не обращал внимание. Только когда за спиной что-то скрипнуло, он так дёрнул подбородком, что чуть не сломал себе шею. Обернулся, но ничего не увидел в темноте. Дверь в жуткий заброшенный дом была закрыта, как он её и оставил. Словно не было никаких тварей из пара.

Он пробежал весь забор, выскочил на улицу, налетел на капот чьей-то машины и бросился дальше, ничего не разбирая на своём пути. Слышал что-то там сзади, но больше ни разу не обернулся. Фонари и свет из окон придавали ему уверенности, но он всё равно перевёл дух только у самого подъезда. Остановился и скрипел сквозь сжатые зубы, пока не разглядел на асфальте осколки вазы. Дыхание сбилось. Её же разбили об его голову не здесь, а там дальше… или нет?

Донофей всё-таки посмотрел за спину. Во дворе так и не появилось ни одной живой души.

Так где же разбилась ваза? На улице или может быть дома? Вспомнились слова матери, что ей снова подарили какую-то фигню, как много лет назад. Её обвинения, что сыновья Ларисы подарили микроволновку. И бледная поддержка сестры, что им тогда было по тринадцать и они неделю сдавали банки. Всё пролетело в голове в одно мгновенье, даже не дав опомниться. Он так и остался стоять, вертя головой и пытаясь понять, что было на самом деле, а что ему причудилось от обиды и разочарования. А главное, как от всего этого проснуться?

Это конец истории, но вы можете начать всё сначала и заставить героя сделать другой выбор.

Воспользовавшись шумом, Донофей бросился на спину Топера. Ударил его по шее и отчаянно заколотил кулаками. Рот силился издать победный клич, но плотно сжатые губы не позволяли проронить ни звука. Так он и дубасил своего врага в абсолютной тишине, только грязь чавкала под ногами. Эхо отдавалось в пустынных этажах заброшенного завода. В гаражах заскулила и начала подвывать одичавшая собака, но остановится уже было невозможно. Руки продавливали размякшую плоть, высвобождая горячую кровь.

Топер что-то пробормотал, но что именно осталось непонятно. Зато за спиной Донофея прогремели торопливые шаги. Он резко обернулся, выставив окровавленные кулаки. Двое крепких парней крутившихся у машины во дворе наставили на него пистолеты.

— Ты чего рехнулся? — спросил один из них. — Зачем так?

Онемевшие губы наконец разжались, но ничего членораздельного пока выговорить не получилось. Донофей облизал их, будто это как-то могло помочь.

— В расход? — спросил второй парень.

— Хотел бы я знать, — вздохнул первый.

— Тебе решать, Иннокентий того… значит ты старший в группе.

— Смерть не наступит никогда…

— Давай без лозунгов! — взбунтовался первый и передёрнул затвор.

— Подождите, — с трудом выговорил Донофей и достал телефон из куртки. — Дайте сестре с мамой позвонить…

Но парень выстрелил.

Пуля попала в голову.

Первый прошипел сквозь сжатые губы.

— Какого хрена ты всегда торопишься? Наказан! Тащи их в багажник. Обоих! Потом разберёмся для кого смерть наступит, а для кого никогда.

Иногда всё заканчивается хуже, чем нам хочется, но ничего не меняют только фаталисты. Остальные пытаются. Хотите изменить судьбу героя?

— Я тебя обманул, — Топер мерзко хихикнул. — Испытание проходят не все, ты можешь не проснуться.

Он взмахнул рукой с перстнем, и сомкнутые губы Донофея наконец разошлись. Изо рта вырвался хриплый выдох:

— Я тебя убью!

— Это ещё непонятно… может мы тебя. Присаживайся пока, сейчас разберёмся… не делай глупостей. Помни про мать и сестрёнку.

Донофею пришлось подчиниться. Он боялся даже помыслить, что с близкими что-то случится. Хуже этого и быть ничего не могло. Лучше уж с ним самим. Только с ним с одним. Поэтому прошёл по прогибающемуся полу в центр и сел на стул. Холодное мокрое сиденье с нетерпением присосалось к его штанам.

— Смотри в зеркало, — потребовал Топер, когда подошёл и встал сзади.

— В какое?

— В любое. Башкой только не крути. Смотри внимательно. Видишь что-нибудь?

— Одного урода, который вцепился в мою голову…

Его слова перебил истеричный смех.

— Ты оказывается умеешь шутить, ну надо же, — Топер сильнее сжал его виски. — Увидишь фантом, куплю тебе шоколадку…

Донофей хотел снова выругаться, но в глубине отражения промелькнула какая-то тень. Он невольно напрягся, но оборачиваться не стал. Уж слишком сильно тень напоминала его самого. Потом из-под чёрных пятен выплыл ещё один двойник, и ещё один. Вместо одного отражения в мутном стекле уже было четыре его копии. Когда появился пятый, Топер возбуждённо задрожал.

— Старые кошолки оказались правы…

В глубине зеркал загудело. Отражения начали наливаться синевой и приобрели такие объемные, натуральные формы, что стало страшно.

— Как это…

— Заткнись! — Топер сильнее вцепился в его виски и так потянул за кожу, что в глазах задвоилось.

Силуэты снова стали мутными и закружились. От каждого протянулся изумрудный жгут, и всё запуталось в непроходимую паутину. Только за ней ещё мелькали радужные пятна. Тогда отражение засверкало и вспыхнуло ослепительным сиянием.

У Топера получилось разбудить Донофея?

Донофей прошёл вперёд и остановился. Под ногами всё дрожало, будто он наступал на желе. Двигаться не хотелось. Колени подгибались, а руки начали трястись. Мышцы непроизвольно сокращались и от этого дурацкого тика становилось ещё страшнее. Словно боялся не только он сам внутри, но и всё его тело.

В зеркалах едва угадывались только искаженные копии самого Донофея. Ещё более бледного, иссохшего и угловатого, чем обычно. Зато рядом будто парила в воздухе гротескная тёмная тень в капюшоне с жуткой гипертрофированной улыбкой. Она напоминала готическую статую смерти пришедшей за своей жертвой. Их разделял изогнутый стул. Как граница между мирами.

— Садись и смотри в любое зеркало!

Топер подошёл и встал за его спиной, будто пригвоздив к стулу. Положил руки на голову. В рамах за пятнами и пылью, что-то задвигалось и стало совсем не по себе. Вместо одного отражения появились два. Потом из-под чёрных разводов на стекле выплыл ещё один двойник, и ещё один. В глубине зеркал загудело. Отражения начали наливаться синевой.

— Как это…

— Заткнись! — Топер сильнее вцепился в его виски и так потянул за кожу, что в глазах задвоилось.

От каждого двойника протянулся изумрудный жгут, и всё запуталось в непроходимую паутину. Только за её тенетами ещё мелькали радужные пятна. Отражение засверкало и вспыхнуло ослепительным сиянием.

— Поздравляю, теперь ты один из проснувшихся.

Донофей приоткрыл один глаз, потом второй. Сначала даже от маленькой лампочки раскачивающейся на проводе слепило глаза, но потом всё стало как прежде. Мебели в комнате не прибавилось. Зеркала как будто стали ещё тусклее и чернее. Насчет трещин он не был уверен, наверное, их осталось столько же сколько было. Хотя одно из самых больших больше напоминало высушенную землю в пустыне. Оно будто состояло из тысяч крошечных пазлов, в каждом из которых отражался бледный молодой человек на стуле.

— Ты чего? — не понял Топер.

— Ничего не изменилось…

За спиной заржали крепкие парни, которых он видел у машины. Они видимо зашли во время испытания и теперь подпирали стены у двери.

— А ты чего ожидал? Что начнёшь видеть в ультрафиолете?

Теперь Донофей чувствовал себя ещё глупее, чем раньше. Он хотел послать их всех и уйти, с трудом оторвал прилипшие штаны от мокрого стула и встал. Сделал несколько шагов и даже открыл рот, обернуться заставило какое-то шестое чувство. Он резко повернул голову и так и остался стоять с отвисшей челюстью. В центре комнаты, в единственном месте где доски пола ещё окончательно не сгнили и держались из последних сил. Будто от них зависело устоит весь дом или нет. В центре комнаты, там где стоял старый кривой стул с потёртой спинкой и одной вывернутой ножной. Её видимо сломали, но когда пытались починить прикрутили не в ту сторону, так она и осталась как память человеческой криворукости. Этот самый стул был занят. На мокром сиденье, от которого у самого Донофея до сих пор липли к заднице штаны, на том самом месте, где совсем недавно сидел он, продолжал сидеть он.

В горле встал ком. Он боялся посмотреть в зеркало и ничего там не увидеть.

— Вернись в своё тело, псих! — заорал Топер. — Чтобы менять тела нужно провести кучу ритуалов, тебе ещё рано, куда ты собрался?

— Как? — прошептали синие губы, но насмотреться на себя он не успел, а мгновенно влетел обратно в себя, снова ощутив тесные объятия сырой сидушки.

Вот такая необычная судьба! Хотя, всё по-прежнему в ваших руках, вы можете всё изменить.

Донофей приоткрыл один глаз, потом второй. Свет крошечной лампочки раскачивающейся на проводе под потолком ослеплял. Хотелось протянуть руку и сорвать её, разбить об пол, растоптать, уничтожить. Он дёрнулся, но упёрся в невидимую преграду. Застыл. Его словно впаяли в кусок янтаря, как муху. Он больше не мог двигаться. Только внутри копошился и разрастался неконтролируемый страх. Что произошло? Где этот проклятый Топер? Зрачок скакал от века к веку, как в припадке. Зрение никак не хотело фокусироваться, а лампочка качалась всё сильнее, разбрызгивая обжигающий свет искусственного солнца. Перед смертью красные карлики вспыхивают с такой силой, что их свет виден ещё много лет. Самой звезды уже нет, а она всё ещё жжёт своим злым сиянием.

Донофей попытался открыть рот, чтобы выплюнуть безумные мысли о гибели космических светил, но подавился ими и окончательно сжался от ужаса. Свет начал затухать и рядом с пустым стулом проступило пятно мрака. Топер оголил свои огромные зубы, улыбнулся и погрозил пальцем зеркалу. Тогда и пришло окончательное осознание. Испытание провалено и никакого Донофея больше нет. Он уже никогда не проснётся, но совсем скоро заснёт навсегда. Самым беспробудным мёртвым сном. «Янтарь» начал давить одновременно со всех сторон: плющил руки, ноги. Давил на череп, пока жуткая вспышка боли не поглотила все остальные чувства.

Не оставляйте судьбу героя на откуп высшим силам. Дайте ему ещё один шанс…

Донофея так толкнули, что он свалился со стула и ударился коленями об пол. Попытался подняться, но его ударили по затылку. Сознание померкло, но ненадолго. Его оторвали от пола и потащили, так что ноги цеплялись об гнилые доски.

— В расход, — глухо прилетело из-за спины.

Тогда его вздёрнули на ноги и прислонили к стене. Один из парней, которых он видел у машины, держал его руки, а второй взвёл затвор на пистолете. Куртка на его запястье задралась, оголив татуировку «С3Н».

— Провидицы иногда ошибаются, — откуда-то издалека проговорил Топер.

И Донофей словно по команде отпихнул одного парня и вцепился в другого. Дуло скакнуло вверх и пистолет начал загибаться в обратную сторону, пока не уставился в лоб татуированному. Тот поморщился и хотел выругаться, но спусковой крючок дёрнулся и от выстрела заложило уши.

Что-то кричал Топер, размахивал руками второй парень, а отскочивший к стене Донофей, размазывал по лицу чужую кровь и пытался понять, что значит красноватое сияние, похожее на нимб, над головой убитого.

— Да наш он, наш. Был бы фаталистом, позволил бы себе мозги вышибить.

— Почему тогда пробуждение провалилось? — Топер аж крякнул с досады. — Я всё правильно делал.

— Провидицы говорили, что он неустойчивый…

— Чёрт! А мне послышалось настойчивый. Одно понятно, он больше не донки, а прямо-таки, настоящий Дон. Дон Корлеоне, — глядя на труп на полу, взвизгнул он.

— Его фамилия Корлеоне?

— Совсем что ли? Он Кейбардин, — Топер разочарованно покачал головой. — Будет Дон Кей. Давай ещё раз попробуем!

Он взмахнул рукой, и в глазах Донофея потемнело. Он даже не сразу понял, что сидит на маминой кухне, а перед ним на скатерти стоит совершенно целая ваза.

— Он же от души, — донёсся откуда-то слева голос сестры.

В голове всё ещё звенело от выстрела.

— Как в прошлый раз! — разозлилась мать. — Столько лет прошло, а вы снова купили мне какую-то фигню. Вот у Ларисы сыновья…

— Мама, нам тогда было по тринадцать, мы неделю банки сдавали, чтобы купить тебе духи…

— А Ларисе микроволновку подарили.

Донофей встал, продолжая сжимать побелевшими пальцами вазу.

— Куда ты?

Он не ответил. Выскочил в коридор, сунул ноги в ботинки и, шарахнув дверью, побежал вниз по лестнице.